– Да, Эгмунд? А откуда он вообще узнал об аресте учёного? Это – заговор! Я уверен. Это – заговор с целью захвата власти. Необходимо вернуть закон о высшей мере наказания. Те, кто покушается на само государство, не достойны существовать в принципе, даже со стёртой памятью. Только их уничтожение, остановит эту заразу.
Главный Хранитель покосился на Координатора. Он сидел за столом и тихо постукивал пальцами с нетерпеньем, ожидая сигнала.
Тихий сигнал вызова на браслете Ареса прозвучал набатом. Все напряглись.
– Слушаю, – Арес включил громкую связь.
– Докладывает второй. Внедрение завершено успешно. Мальчик изолирован на заднем сидении. Управление отключено. Двери заблокированы. Жду команду на захват.
– Что с ребёнком? Вы его видите? – громко произнёс Главный Хранитель.
На том конце пару секунд помолчали. Потом пришёл ответ:
– Ребёнка вижу. Он лежит на заднем сидении. Похоже, спит. Отгорожен от похитителя стеклом – щитом.
Главный Хранитель перевёл дыхание:
– Хорошо. Что похититель?
– Похититель на переднем сидении, пытается наладить автоматику и разблокировать двери. Взрывчатых предметов не фиксируется.
– Ничего не предпринимайте. Контролируйте ситуацию и будьте готовы к захвату. Мы выезжаем.
– Значит так, – он повернулся к Аресу и Координатору, – быстро туда. Я лично приму участие в задержании.
– Я категорически возражаю, – Арес преградил дорогу Главному Хранителю.
– Твоего мнения я не спрашивал. Будешь на него иметь право, когда свою работу будешь делать нормально. У меня к тебе ещё будут вопросы. Я тебе сына доверил, а ты?
Арес побледнел и сжав зубы так, что желваки заходили на скулах, отошёл в сторону. Главный Хранитель направился к выходу, за ним Арес и Координатор.
***
Маленький серебристо-серый электромобиль был окружён полицейскими. Главный Хранитель заглянул в машину. Сквозь затенённое лобовое стекло он увидел силуэт человека, ничком лежащего на руле. Заднее сидение не просматривалось.
Главный Хранитель подошёл к дверце и приказал её открыть. Арес оттеснил его от машины, прикрыв собой, подал сигнал. Двое полицейских подошли к дверце, стали по обе стороны от неё. Один из них поднёс кодировщик к запирающему устройству автомобиля, замок щёлкнул, дверца дрогнула и поползла вверх.
Полицейские взяли на прицел парализаторов неподвижно сидящего внутри человека. Один из них ткнул его дулом в бок:
– Выходи!
Человек поднял голову и начал неуклюже выбираться.
Главный Хранитель с удивлением разглядывал его, бледного, испуганно озирающегося, пока полицейские, подхватив его под руки, уводили в свою машину.
Арес забрался на переднее сидение и быстро набирал код на бортовом компьютере. Стекло-щит, отделяющее заднее сидение, бесшумно опустилось. Одно из передних сидений сложилось, давая доступ к ребёнку. Главный Хранитель бросился к сыну. Наклонился над ним и прислушался к ровному дыханию, вглядываясь в его спокойное лицо. Облегчённо вздохнул и взял сына на руки.
– Почему он спит? – обратился он к Аресу, – Его усыпили?
Арес молчал.
– Срочно в больницу! – прижимая сына к груди, он сел позади, Арес – на переднее сидение.
– Через десять минут будем на месте, – Арес посмотрел в обзорное зеркало. Главный Хранитель, откинув чёрные волосы со лба сына, тихо гладил его по лицу.
– Болтаешь много.
Арес смутился. Машина тронулась.
***
Вернулся домой Главный Хранитель глубокой ночью. У порога его встретил Куки.
– Куки, как Тоня? Спит?
– Нет, ждёт вас в гостиной. Тоне плохо. Тоня плакала. Куки тоже плохо. Куки не может плакать, но Куки не хочет, чтобы Тоня плакала.
– Я тоже не хочу, Куки. Ничего, уже всё хорошо. Тоня больше не будет плакать. Никогда. Пойдём к Тоне, скажем, что всё хорошо.
Главный Хранитель устало поднялся с трансида, на котором он сидел, пока Куки его переобувал. Обычно он не позволял роботу этого делать, но сейчас, видя, как тот стремился помочь, разрешил.
Главный Хранитель направился в гостиную. Антонида сидела у стола, облокотившись на него и положив голову на руки.
– Тонь, – он тихо позвал её.
Она вздрогнула и резко выпрямилась. Повернула к нему измождённое постаревшее за ночь лицо. Безмолвный вопрос застыл в её глазах.
У Главного Хранителя защемило сердце, оно бухнулось и странно зашевелилось в груди.
– Тонь, ну, ты что? Мальчик жив и здоров. Я только из больницы.
При упоминании больницы глаза её тревожно распахнулись.
– Нет, нет! Просто на всякий случай. Для профилактики. Может шок. Врачи сказали надо пару дней, обследование там провести, понаблюдать. А так всё хорошо. Все жизненные показатели в норме. Похоже, он просто спал всё это время. Возможно, ничего и не помнит. Ну, ты что? Я ж тебе сообщил, чтобы ты не переживала.
Антонида, наконец, облегчённо вздохнула и чуть улыбнулась. Из глаз её вдруг брызнули слёзы.
– Ну, Тоня! Ну, что такое? Всё же хорошо.
– Да, да. Всё хорошо, – сквозь рыдания проговорила она.
Он крепко прижал её к себе.
«Милая моя, никому никогда не позволю причинить тебе боль! Я жизнь отдам за тебя и за сына. Я всё сделаю, чтобы у вас всегда было всё хорошо», – думал он, целуя её волосы.
***
Наступило тревожное утро.
Эгмунду и Антониде казалось, что беспокойная несчастная ночь продолжилась, лишь немного уступив свету нового дня, свету надежды на то, что всё образуется, и вернётся к той счастливой жизни, которая оборвалась так неожиданно.
Нежные и предупредительные друг с другом, они старались ни в чём не нарушать обычный распорядок дня, который им представлялся единственной опорой в рушившемся привычном мире.
Эгмунд направился в тренажёрный зал.
Антонида поднялась в сад полить цветы.
Но оба не могли сосредоточиться на обычных делах, мысленно ещё и ещё раз проживая прошедшую ночь.
***
Она поймала себя на том, что уже несколько минут стоит над своей любимой розой и поливает её. Расстроилась, что залила и позвала Куки.
– Куки, полей тут, только розы не надо.
– Хорошо, – сказал робот и, подхватив лейку, бодро двинулся к ёмкостям с отстоянной водой.
– Знаешь, ещё что? – остановила его Антонида, – включи потом автополив.
– Автополив? Вы уверены? Мы им не пользовались ещё ни разу.
– Да, включи, пожалуй, – задумчиво произнесла она, направляясь к лестнице. – Мне надо к сыну в больницу, я там побуду с ним до выписки, а у тебя по дому и так дел достаточно.
– Хорошо, не беспокойтесь, – Куки принялся за работу.
***
Он, давая телу физическую нагрузку, всё чаще прислушивался к своему сердцу, которое впервые ощутил этой ночью. Прервав обычный подход к тренажёрам, он пошёл в бассейн, надеясь, что вода, медленные движения и размеренное дыхание успокоят сердце, которое временами начинало вдруг колотиться, как загнанное.
«Ничего страшного, просто последствие стресса. Немолодой уже», – печально подумал он.
На очередном круге он почувствовал сигнал – вибрацию браслета. Его вызывал Координатор. Отправив ему сигнал, что будет на связи через десять минут, Главный Хранитель подплыл к ступенькам и выбрался из бассейна. Прохладная морская вода успокоила его, смыв неприятности, успокоенное сердце притаилось.
Он соединился с Координатором в кабинете, предварительно позвонив в больницу сыну, удостовериться, что с ним всё хорошо.
– Здравствуй, Коллист. Что-то случилось?
– Случилось, Эгмунд. Тебе надо срочно приехать. Я должен сообщить тебе лично.
Тот взглянул на координаты Коллиста – тюрьма Элизиума.
– Через полчаса буду.
***
Он опоздал: пока отвёз жену в больницу к сыну; поговорил со Славиком, взял с него слово не капризничать, а кушать всё, что дают, и не увиливать от процедур; пока добрался до Башни Хранителей – прошёл почти час.
Башня Хранителей – командный пункт управления Земли – самое высокое здание в Элизиуме двести пятидесятью этажами возвышающееся над землёй. Но это не только самое высокий небоскрёб. Далеко вглубь под Башню уходили мрачные помещения, никогда не видевшие дневного света. Цокольный этаж занимала полиция Элизиума. На минус первом уровне разместились судейские, судебный зал заседаний – на минус втором, далее с минус третьего до минус десятого – уровни, принадлежащие отделам внутренних дел, и, наконец, с минус одиннадцатого и ниже никто толком не мог сказать, сколько уровней фактически уходит вниз. Там располагался изолятор, распределитель и, собственно, сама тюрьма с зонами проживания и обширными производственными территориями, уходившими далеко за пределы площади Башни, а возможно и за пределы Элизиума.
